Прошлый тред >>970026 (OP)
Обеды Чемоданова и Посникова привлекали внимание представителей венецианского нобилитета и послов других европейских государств: «И приставы Альбертус Вимин с товарыщи и многие немецкие начальные и иных чинов люди и розных государств приходили на посольской двор и посланничьих столов смотрели». Эта ситуация наблюдения крайне любопытна. Самими посланниками она описана как констатация факта и без подробностей. Более интересные акценты расставляет хорватский богослов и философ Юрий Крижанич, который находился тогда в Венеции и оставил в своем произведении «Политика» свидетельство о русском посольстве. С нескрываемой горечью он писал: «в Венеции, в гостиницу послов, ко времени кушанья сходилось множество Венецианских Нобилей, все замаскированные, чтобы не узнали их; там они глядели и хохотали на обычаи наших людей за столом; сколько было тут позора, никому и не высказать». Маскировка венецианцев, о которой пишет Крижанич, вероятно, подразумевает маскарад во время венецианского карнавала, который совпал со временем приезда Чемоданова в город. Анонимные авторы заметок о «м.» конкретизируют, что именно могло вызывать смех у итальянской публики. Русские рвали пищу руками come li falconi, то есть «как ястребы», и ими же вытирали рот вместо салфетки, не стеснялись вынимать изо рта куски и класть обратно в тарелку, не использовали приборов либо делали это неправильно - в частности, брали кусок еды, втыкали в него вилку и так ели. Для итальянских нобилей их трапезы были чем-то вроде комедийного представления. Тем не менее привыкшие все-таки к иным традициям поведения за столом посланники зачастую ощущали скованность, из-за которой ели очень мало. Ситуация публичной трапезы как представления, когда десятки итальянцев следили за каждым движением своих северных гостей и смеялись над их неряшливыми манерами, становилась сложным испытанием для посланников и вполне могла отбить у них всякий аппетит. Это не было характерной особенностью только венецианских обедов: во время торжественного банкета в декабре 1656 г. во дворце тосканского герцога Фердинандо II (1621-1670 гг.) Чемоданов также ничего не ел. На вопросы герцога о причинах этого он реагировал довольно нервно: вставал из-за стола, сняв шапку, и молча брал по кусочку со своего блюда. Если учесть ситуации публичных обедов посланников в окружении замаскированных венецианских нобилей, которые следили за каждым их движением и не стеснялись их высмеивать, то можно только посочувствовать русским дипломатам, вынужденным испытывать вкупе с материальной еще и психологическую стесненность.
В Великом княжестве Московском было еще хуже, поскольку тамошняя элита имела проблемы не только с вилкой, но также и с ложкой. В 1656 году губернатор Ливорно Антонио Серристори в рапорте великому князю Тоскании Фердинанду II о московском посольстве Ивана Чемоданова писал: «За столом они не стыдятся по крайней мере доставать кусочки изо рта и класть их обратно на тарелку; при этом нет среди них недостатка и в иных свинствах. Они не используют ни вилок, ни ложек; все берут пальцами; можно умереть со смеху, когда кто-то из них, пытаясь копировать наших, пробует использовать вилку: он берет с тарелки кусок мяса пальцами, сажает его на вилку и таким образом несет его в рот».
Не только итальянец видел, что м. «все берут пальцами» Станислав Немоевский, описывая данный 19 мая 1606 года Великим князем Московским пир, с удивлением писал: «[…] руками с мисок Москва [ела]» и это несмотря на то, что на столах лежали золотые и серебряные с позолотой ложки. Неужели ложки выставлялись только напоказ, чтобы продемонстрировать богатство царя?
Охуеть какие м. тупые были. Просто пиздец.
Дьяк Иван Тимофеев, «Временник», 1610–1617.
Крестьяне не понимают, на какое место полагается каждый вид ратного оружия, когда воины перед сражением надевают его на себя, а просто только смотрят на одевание, не вникая как следует умом, как и куда на вооружённых всадников надевается каждая часть этого вооружения; они считают, когда случится (видеть это), что все это делается просто, а не с рассудком.
Но — неразумные — они ошибаются, так как не знают того, что каждая вещь имеет своё назначение там, где ей полагается быть. Когда же этим невеждам самим где-нибудь придёт время облачиться в такую же броню, они шлем налагают на колено, щит безобразно вешают на бедро вместе с другим оружием, потому что это дело им не свойственно.
Станислав Немоевский, 1606–1608
В Ростове. Ссыльным полякам приказали сдать оружие.
Мы отдали стволы ружей, или одни только замки. Что же было лучшего оружия, мы его попрятали по сундукам и чемоданам, где только нам казалось удобнее; но так как мы отдали немного, то объяснили это тем, что одно оружие у нас захвачено было ещё в Москве, а другое мы продали на припасы. Легко поверила этому сволочь, полагая, что у нас редко кто оружие носит — она мерила по себе, так как у них никто не носит, разве что во время войны.
Было еще датское посольство некоего Гильденстирна (вероятно, того самого, что ходил в Англию, и чье имя вместе с послом Розенкрюцем было использовано Шекспиром в "Гамлете")
Это и осталось.
Зовется - ролевики. На деле - долбанные фетшисты. Самый популярный образ у них - пидорастичные ландскнехты в перьях и чулках.
Не люблю ролевиков, слишком много эпидерсии и безумия, и эти ПЕРЬЯ ПЕРЬЯ ПЕРЬЯ (like Мужлан из "Субстанции").
>Но в основе структуры власти и общества - все то же "варварское королевство" со своими архаичными атрибутами:
В 1835 году лорд Маколей выступил с речью, опубликованной под заглавием «Заметки об образовании в Индии». Будучи членом Верховного совета при британском вице-короле Индии, Маколей доказывал, что только преподавание английского языка индийской элите сможет создать «переводчиков между нами и миллионами, которыми мы управляем». Образцом в этом деле он выбрал Россию:
Нация, которая прежде была столь же варварской, какими были наши предки до крестовых походов, за последние сто двадцать лет вышла из невежества… Я говорю о России. В этой стране создан обширный класс образованных людей, которые достойны занимать самые высокие должности… Есть повод надеяться, что эта обширная империя, которая во времена наших дедов, вероятно, отставала от Пенджаба, при наших внуках догонит Францию и Британию на пути совершенствования (Macaulay 1862: 109-110 ).
Для Маколея там, где Англия была в Х веке, Россия оказалась в XVIII, а скоро там окажется и Пенджаб. После Петра Великого, писал Маколей, «языки Западной Европы цивилизовали Россию. Нет сомнения, что они сделают с индусом то же, что сделали с татарином».
Немного позже российский критик Виссарион Белинский заметил, что без Петра «Россия, может быть, сблизилась бы с Европою и приняла бы ее цивилизацию, но точно так же, как Индия с Англиею». Другими словами, Белинский считал самовестернизацию России ответом на страх ее колонизации Западом. Сам этот страх, разумеется, тоже пришел с запада; он был одним из тех «языков», которые Россия, как и Индия, заимствовала из Европы.
>Московия - это свейский конунг, напяливший на себя имперский пурпур, нахлобучивший на голову ордынский колпак, взявший в одну руку царьградскую икону, а в другую - арапник
То есть ничем не отличается от остальной Европы, где конунги именовали себя римскими императорами, а потом знакомились с античной культурой через арабов.
>самовестернизацию России ответом на страх ее колонизации Западом
Помните была такая Османская империя? Россия еще избивала ее войска с середины 18 века непрерывно? Там еще султаны любили в европейских университетах учиться. Вестернизация - это не фасон камзолов поменять, это перестройка экономики и всего общества.
>дружина в виде Двора
Ля, двор с дружиной сравнивать - это всё равно что своих протыков с прачками и уборщиками. Ну и в других местах там такие же натягивания. Классическая Московия довольно далеко ушла от раннерусских конунгов-полубандитов, но в лучшую ли сторону - вопрос.
Проблема Османов как раз в том, что там не нашлось своего Петра, который бы лично порубил бошки янычарам.
>Вестернизация - это не фасон камзолов поменять, это перестройка экономики и всего общества.
Да Пётр ничё особо глобально не перестроил в русской экономике, просто интенсифицировал то, что до него и так существовало. Поэтому от Западной Европы то, что в итоге получилось отстояло бесконечно далеко.
>Поэтому от Западной Европы то, что в итоге получилось отстояло бесконечно далеко
Почему Западная Европа оказалась слабее России и в экономическом, и в военном плане?
Да с Западной Европой Россия и не воевала в то время. Шведов таковой никто не считал, северян в Европу записали только к концу 19 века. Не думаю, что петровская Россия смогла бы один на один сражаться с Британией или Францией, она то со Швецией 21 год бодалась.
>в составе антишведской коалиции
Вот только сначала Швеция вынесла всю коалицию с немцами, датчанами и поляками, так что Россия сражалась в одиночку, а потом Петр собрал Северный союз заново.
>в составе антишведской коалиции
Ну там блядь охуительная коалиция была конечно, в составе кастрированной Польши, которая так и не оправилась от шведского потопа и служила проходным двором для реально воюющих армий Швеции и России, Саксонии, князь которой был королём Польши и поэтому она записана в воюющие стороны да Дании, которая у шведов с 16 века не выиграла ни одной войны. Коалиция мало того, что бесполезная в военном плане, так и стороны менявшая как перчатки, стоило только чуток надавить. Короче говоря, с такой коалицией надо наоборот России должное отдать, так как на ней дополнительная гиря весела.
В итоге россиянам пришлось отдавать должное Швеции за независимость Финляндии и право на восстановление постчумной Прибалтики
2 миллиона ефимков при весе монеты в 1721 году 28 граммов — это 56 тонн серебра. Для сравнения можно указать, что первенец российского линейного флота 52-пушечный линкор «Полтава» обошелся государевой казне в 35 тысяч ефимков, и это включая стоимость пушек. Таким образом, Пётр I отправил в Швецию сумму, достаточную для снаряжения могучего флота из 56 линкоров. Ежегодный бюджет России в те годы составлял порядка 4—5 миллионов рублей (или ефимков; серебряный рубль перечеканивался из иоахимсталера), так что царь отправил шведам половину всего бюджета страны. В то же время «Финансовая статистика Швеции в период 1719—2003 гг.» говорит, что в 1721 году бюджет этой страны составлял около 6 миллионов шведских далеров, или 2 миллиона ефимков. Таким образом, шведы получили от России сумму, эквивалентную их годовому бюджету[3].
>отдавать должное Швеции за независимость Финляндии
Что за хуйню ты несешь? Финляндия была шведская, пока Россия не выиграла русско-шведскую войну 1808-1809 годов
Окей, получили и чего дальше? Этих денег не хватило даже на восстановление страны.
>Классическая Московия довольно далеко ушла от раннерусских конунгов-полубандитов
Ага, в худшую сторону. В Древней Руси была вилка и стул, а в Московии 16 века их не было.
Московия 16 века - это полная деградация почти во всех отношениях по сравнению с эпохой Древней Руси. Достаточно посмотреть на монеты - монету Владимира Святославича (крестителя Руси) и на монеты Ивана Грозного.
В общем, положение образования было так плохо, что в конце XV века приходилось ставить в священники безграмотных. Архиепископ новгородский Геннадий, обращаясь к митрополиту Симону, писал, что по малому числу грамотных некого ставить в священники, учиться же никто не хочет. Геннадий просил Ивана III, чтобы он, ради своей чести и спасения земли русской от позора, повелел завести училища, хотя бы для подготовки иереев.
Стоглав об училищах (по некоторым версиям — только в домонгольское время, хотя «прежде сего» — именно ранее XVI века). (глава 25)
«…А прежде сего училища бывали в Российском царствии на Москве и в Великом Новуграде, и по иным градам многие училища бывали, грамоте, писати и пети и чести учили. Потому тогда и грамоте гораздых было много, и писцы, и певцы, и чтецы славны были во всей земли…» .
О русских учебных заведениях XVI века сохранилось очень мало сведений. О качестве учения можно судить по сохранившемуся свидетельству, что в Новгороде чтению учили «простые мужики», и это обучение скорее «речь ему испортит», чем научит.
Не было никакой московии вне пасквилей литвы и пшеков.
Антиисторическая чушь.
>достаточно посмотреть на монеты - монету Владимира Святославича (крестителя Руси)
Так их небось приглашённые греческие специалисты чеканили оттуда и качество. Не говоря уже о том, что монеты Владимира - штучная чеканка, а во времена Грозного уже массовая.
>В общем, положение образования было так плохо, что в конце XV века приходилось ставить в священники безграмотных.
Так в древнерусские времена вообще хуй знает что творилась на уровне прихода. Там небось так и продолжали деревянным хуям молиться во многих местах. Ты отсутствие источников о не выдавай за то что раньше было лучше.
>Там небось так и продолжали деревянным хуям молиться во многих местах
Так буквально на это священники жаловались. А в Новгородской грамотах 12 века Марену упоминают, например:
От Петра к Марене. Если станет князь наделять купцов и пришлет к тебе, то ты ему скажи: «Ты, князь, знаешь, сколько мужей мор прошлой зимой унес …».
Что вот это нахер было? Человек названный в честь богини смерти, зимы и мора, и который имеет влияние на князя? Обращение купца к языческому божеству, типа, припомни князю, сколько я выморила?
А еще к этой Марене, похоже на молитву к божеству:
‛От Милуши к Марене. Большой Косе — пойти бы ей замуж за Сновида. Маренка! Пусть же напьется (набухнет) рождающее лоно!’
Зато тут Марена вроде как деньги выдает и свидетелем выступает:
Приветствие от Петра к Демше. Дай Микуле Кишке гривен шесть, взявши у Марены. Приведя его сам, дай в присутствии Марены. А если попросит Ярко, то тому не давай. Приветствую тебя. Сделай же милость, исполни сам’.
А тут Марене дань нужно отдать:
‛Поклон от Завида к … ({возможно,} к тетке). Тому из твоих сыновей, у которого есть зерно, прикажи, чтобы отдали дань Марене, поскольку я приду и ты тогда отдашь ({очевидно,} своему сыну) ({букв.:} отдай) назад зерном же. Кланяюсь тебе.’
>Юрий Крижанич, который находился тогда в Венеции и оставил в своем произведении «Политика» свидетельство о русском посольстве. С нескрываемой горечью он писал: «в Венеции, в гостиницу послов, ко времени кушанья сходилось множество Венецианских Нобилей, все замаскированные, чтобы не узнали их; там они глядели и хохотали на обычаи наших людей за столом; сколько было тут позора, никому и не высказать».
Русских в братушки записал.
Гражданское рабство - вот состояние каждого неблагородного подданного этой империи: все они находятся в распоряжении своих господ, как скот в других странах. Среди этих рабов никто не подвергается такому варварскому обхождению, как те, кто возделывает землю… Политическое рабство - удел всей страны, с тех пор как иностранцы установили в ней деспотическую власть (Raynal 1777: 246).
В середине XIX века радикально настроенный Александр Герцен ставил в вину Англии и миру, что, борясь против работорговли, они забыли о российских крепостных. Герцен объяснял это тем, что крепостничество - «явление столь исключительное и ни на что не похожее, что иностранцам трудно в него поверить». Продолжая сравнивать, Виссарион Белинский называл крепостных «белыми неграми», Герцен - «nègres gelés» («замороженными неграми»). Белинский в письме к Гоголю критиковал «ужасное зрелище страны, где люди торгуют людьми, не имея на это и того оправдания, каким лукаво пользуются американские плантаторы, утверждая, что негр - не человек». Достоевский и его товарищи отправились в Сибирь за чтение этого текста. Высмеивая идею, что американское рабство лучше, чем русское крепостничество, так как оправдано чистосердечным заблуждением, Белинский видел между ними и разницу. Никто в России, ни помещики, ни государство, не утверждал, что крепостные - не люди или не христиане, как это делали многие американские плантаторы. В отличие от черных рабов крепостные посещали церковь, а духовенству была вменена в обязанность пастырская забота о крестьянах. Но такое человеколюбие создавало свои проблемы. Дворяне оказывались в трудном положении христиан, владевших другими христианами как собственностью. Не имея собственных крепостных, духовенство должно было учить добру в церквах, где господа и рабы молились одному Богу, и бороться со злом в приходах, где с людьми обращались как с домашними животными.
В 1913 году Ленин написал небольшую статью «Русские и негры», и в этом «странном сопоставлении» доказывал, что русские крепостные и американские рабы были освобождены хоть и почти одновременно, но разными методами. Рабы получили свободу в результате кровопролитной войны, крепостные - в ходе мирных реформ, а потому и итоги освобождения в обеих странах были разными. Именно поэтому - не вследствие чрезмерного, а вследствие недостаточного насилия - «на русских осталось гораздо больше следов рабства, чем на неграх», считал Ленин. Итак, в 1913 году Ленин полагал, что освободительные реформы в России задержали Гражданскую войну, но не предотвратили ее. Для того чтобы расы или сословия действительно перемешались друг с другом, нужно большое насилие, считал Ленин. Он сделал все, что мог, чтобы реализовать эту идею: вторая часть ему удалась, первая не очень.
Пока крепостной не бежал от хозяина или не был им убит, государство не вмешивалось в жизнь поместья. Закон был не для крестьян: они работали и торговали вне закона. Историк Михаил Погодин, сам сын крепостного, с добрым юмором называл крестьянина «нашим национальным зверем». Юрист и сенатор Кастор Лебедев описывал в 1854 году свою поездку в орловскую деревню с нараставшим чувством трагедии:
Крестьяне… очень недалеки от домашних животных. Этот старик не мытый, никогда не чесанный, босоногий; эта женщина полуобнаженная, мальчишки грязные, растрепанные, валяющиеся в грязи и на соломе, все это нечеловеческие фигуры! Все они, как будто вне черты государственной жизни, как будто незаконные дети России, как будто побежденные мечом победителей им не соплеменных; как будто записки советов и комитетов, все эти дела в судах и палатах не об них, не для них.
Для крестьянина быть «вне черты государственной жизни» - вне закона - значило принадлежать к «побежденному племени», которое низведено победителями до уровня «домашних животных». В терминах Джорджо Агамбена, которые вполне понял бы классически образованный юрист XIX века, крестьян можно было наказать, но для жертвоприношения они не годились: их жизнь была голой, прав и ценности она не имела. Но эта ситуация колониального раздвоения обездоливала и дворянина, унаследовавшего Рюриков «меч победителей». Живя теперь, как Лебедев, в высших сферах писаного права и законодательных комитетов, дворянская элита воспринимала свою деятельность как пустую и ничтожную именно потому, что эта деятельность шла мимо тех, чью жизнь должна была улучшать и просвещать. В своих меланхолических размышлениях Лебедев и Погодин сравнивали крестьян с животными; Грибоедов и Лебедев описывали океанское различие между господами и крепостными, уподобляя их разным, несоплеменным группам; и все они ссылались на Рюрика. Эта серия рассуждений, уподоблявшая дворян пришлым колонизаторам, а крестьян диким туземцам и, далее, домашним животным, была исторической моделью, а также моделью памяти, верной или неверной, но выразительной и острокритической. Переговоры Рюрика с пригласившими его племенами, возможно, и имели место где-то у Парголова, только было это очень давно, и с тех пор все могло и должно было измениться; но российская власть - советы и комитеты, суды и палаты, романы и реформы - никак не могла ни укрепить, ни разрушить унаследованные с тех пор неравенства. Рассказывая о социальных отношениях на языке культурных различий, меланхолические метафоры уподобляли сословный порядок внутренней колонизации.
«Трудно понять, то ли народ по своей грубости нуждается в государе-тиране, то ли от тирании государя сам народ становится таким грубым, бесчувственным и жестоким».
Исаак Масса в начале 17 века применил:
«По воцарении Иван Васильевич несколько лет правил весьма хорошо, но затем, узнав, каковы м., начал их жестоко обуздывать и тиранить».
Авторы относили эту сентенцию ко всем подданным, включая аристократов и дворян.
В 18 веке такое же наблюдение сделали образованные российские дворяне, но в отношении мужичья, а не себя:
«Будучи от природы совсем не жесткосердным, а напротив того, такого душевного расположения, что не хотел бы никого оскорбить и словом, а не только делом, и не находя в наказаниях никогда ни малейшей для себя утехи, и увидев тогда сущую необходимость оказывать жестокости и с сими бездельниками (крестьянами. — Б. М.) для унятия их от злодейств (воровства. — Б. М.) драться, терзался я от того досадою и неудовольствием. Но нечего было делать. Необходимо надлежало их от воровства и от всех шалостей отваживать и унимать, и я скоро увидел, что добром и ласковыми словцами и не только увещеваниями и угрозами, но и самыми легкими наказаниями тут ничего не сделаешь, а надобно было неотменно употребить все роды жестокости, буде хотеть достичь тут до своей цели». И вот пойманных воров Болотов жестоко наказал следующим образом: «Велел их раздеть донага, вымазать всех дегтем и водить с процессией по всей улице села. <...> Маленьких же ребятишек велено всех согнать к мосту и кричать: „Воры! Воры!" и кидать в них грязью». Кроме того, он пригрозил крестьянам, что каждого третьего заставит ночью нести караул. Наказание, соединенное с угрозой, «не только нагнало действительно на всех страх, но произвело вожделеннейшее действие, и мужички мои смолвились (согласились. —Б. М.), чтобы бросить все шалости, смотреть пристально (друг за другом. — Б. М.) и за другими, представлять виновных для наказания. <...> С того самого времени все крестьяне ровно как переродились. Зато после и сами они меня полюбили и, благодаря меня за то, были мною весьма довольны».Подобного образа мысли и действия придерживалась преобладающая масса и управляющих, и управляемых, они откровенно и без малейшего чувства неловкости признавались в этом.
Примерно так же "дворяне, жившие в собственных поместьях (Петр Шереметев, Василий Татищев), писали руководства по управлению имением, делая упор на дисциплину военного образца и контроль над нравственностью".
«Русские крестьяне питаются весьма дурно; легко предаются безделью, сидя в избе, развратничают и злоупотребляют водкой, которую, впрочем, не всегда могут отыскать. Если судить только по дремотному образу их жизни, то можно предположить, что они весьма недалеки; однако же они смекалисты, хитры и плутоваты, как ни один другой народ. К тому же, они наделены необычайной способностью воровать. У них нет той храбрости, которую некоторые философы приписывают северным народам; напротив: русским крестьянам присущи невероятные трусость и малодушие. У них нет никаких моральных принципов: они больше боятся съесть запретное в Великий Пост, чем убить человека, особенно иностранца: по их вере и убеждению, иностранцы им не братья… Подобный образ жизни сделал из русских жестоких варваров: это животные, хозяевам которых кажется необходимым дубасить их железной дубиной, пока они порабощены. Русские дворяне, постоянно имея перед глазами своих жестоких и злых рабов, заразились жёсткостью, дворянству не свойственной: стелющиеся по земле перед деспотом, перед вышестоящими, перед всеми, кто кажется нужным, они обходятся с высочайшей жёсткостью с теми, кто в их власти и кто не имеет сил сопротивляться. Так как народу в России «нечего делить» с государем, может показаться, что по меньшей мере в удовольствиях он может найти отдушину. Повсюду в других краях крестьяне собираются по праздникам: отцы семейств отдыхают от трудов в кабаке или в тени липы за бутылкой вина, ведут разговор о заработках, иногда о политике, в то время как плохонький скрипач, усевшийся на бочке, веселит их детишек. Такие удовольствия неизвестны в России: народ танцует изредка, но люди предаются пьянству и разврату — не отважишься отправиться в дорогу в эту пору, из опаски, что к вам прицепится эта чернь. В праздники русские крестьяне обычно не покидают своих изб: станут в дверном проходе и не пошевелятся. Бездействие — высшее удовольствие для них, после выпивки и баб. Если у русского крестьянина заводятся деньги, то он один отправляется в кабак, напивается в считанные минуты, и ему уже не страшно, что деньги могут украсть, так как он распускает всё дочиста». - Жан-Шапп д'Отрош, французский астроном (1722 - 1769 гг.) - „Путешествие в Сибирь по приказу короля в 1761…“
>каковы м.
Необходимо его внести в список террористов за использование м-слова. И да, это не культура отмены и не цензура, это другое.
Если всё и всегда на Руси было настолько погано и паршиво, да ещё и народишко не тот, то каким же это образом Россия умудрилась надругаться над своими просвещенными и культурными еврогейскими соседями с передовой военной наукой?
Просто нестыковка какая-то получается. Либо «русофобские» высеры этого шиза на основе западных «ценных и непредвзятых» свидетельств, мягко говоря, не соответствует исторической действительности, либо таки "да" и наши исторические оппоненты вообще конченные деграданты раз умудрились все просрать в бьорьбе с "дикой окраиной европы"...
https://rutube.ru/video/279b27fb57b3971fc2815dae5e6caa73/
https://rutube.ru/video/20104c9c68f88119cdf91533ed38ee66/?playlist=325212
Я смотрел Клим Саныча, он говорил, что все это записки о Московии это проплаченная врагами лживая пропаганда, как сейчас телеканал Дождь.
>Я смотрел Клим Саныча
В таком случае ты должен знать, что на всю Московию было 3 грамма железа.
>Пиздец, какое же орево.
Не, не настоящее орево - это тот факт, что несмотря на весь этот гнилой пиздёж фрацузов в печати на протяжении всего 18 века, когда в самой Франции что-то произошло такие вот профессиональные пиздаболы косяком потом повалили в Россию, которая их приняла несмотря ни на что, а русская армия каким-то неведомым образом оказалась в Париже. Не расскажешь нам как так случилось?
Кляты русы призвали генерал Мороз и в штаны лягушатникам насрали.
Да и пофиг, что туалетной бумаги нет, зато пиндосы боятся наших ракет!
>Перемогать бумагой
>Бумагой
Знаменитая сверхтехнология - когда обычная бумага стала туалетной, там наверное особый материал используют.
Знаменитая сверхтехнология, для освоения которой СССР пришлось закупать 2 английские бумагоделательные машины в Англии и оборудовать ими первый завод по производству туалетной бумаги в СССР в 1969 году. Совки почему-то сами не могли спроектировать такую машину по производству туалетки.
>надругаться над своими просвещенными и культурными еврогейскими соседями с передовой военной наукой?
Всегда в коалиции с другими европейскими странами и при их неоценимой помощи. Сами русские способны европейцев только бесполезным человеческим мясом закидывать бесконечно и почти безрезультатно. Один на один и без своих европейских союзников русские не могут победить ни одну страну, даже Финляндию, даже Польшу, даже Японию, даже Украину.
Самый смешной момент был, когда 1/6 части суши вломила пиздюлей и выиграла войну маленькая Польша в 1919-1921 годах. Вот настолько пюРоссия никчемная страна, а русские никчёмный народ.
Вот поэтому обычный точик мне ближе, чем какой-нибудь цеевропеец.
>Совки почему-то сами не могли спроектировать такую машину по производству туалетки.
Ну так 1969 год. Все ученые были заняты планами полета советского человека на Луну и создания моря им. В.И. Ленина на месте Вашингтона. Колхозники потерпят, им и без паспортов норм, что уж говорить про туалетную бумагу. Вообще, газеты "Правда" с ликом Вождя вполне достаточно.
Ты с пораши тут потерялся?
Тут хисторач, а в хистораче обязаны знать базовые вещи.
Например что паспорт и удостоверение сельского жителя были:1
1)Оставшейся системой от РИ,
2)Оба документа имели равную юридическую силу и удостоверяли гражданство СССР со всем набором прав и обязанностей.
Также в хистораче обязаны знать все и каждый что эта система учета предполагала что при переезде кого-то из села в город, менялся его учет и ему вместо удостоверения выдавали паспорт.
Позже для удобства ввели единую паспортную систему.
Темпы урбанизации т.е. свободного перемещения жителей сел и деревень в города ДО введения единой паспортной системы позволяют судит о том что никаких препятствий перемещаться по стране и жить где угодно гражданин СССР - не имел.
Если не знаешь этих базовый вещей: пиздуй на порашу к своему стаду и хрукай там.
>Всегда в коалиции с другими европейскими странами
Почему "коалициия европейских сран" год не могла взять какую-то русскую мухосрань в степи и опозорилась?
>Почему "коалициия европейских сран" год не могла взять какую-то русскую мухосрань в степи и опозорилась?
Если речь про оборону Севастополя, то цель - кхем - данного СВО было в том, чтобы не дать России усилиться в Черноморском регионе за счет Османской империи, что и было достигуто.
Вот и остается патриотам манямечать о кресте над Софией да перемогать боевой картинкой столетней давности.
Между прочем, турков так и не смогли разгромить в Первую мировую. Наносили тяжелые поражения, да, но по итогу Османы протянули дольше, чем царская Россия.
Для англичан так. Французы же хотели реваншистски дать России пососать, создать великий союз с Британией, но немножко захлебнулись своей же кровью, что потом аукнулось в войне с Пруссией. Конечно наглосаксы мастерски сыграли на комплексах Нап 3.
В смысле, осаждали город не для того чтобы его взять?
Ну тут либо они дегенераты, либо ты несешь хуйню.
Целью коалиции был захват Крыма и создание протектората под британофранцузским флагом, чтобы всегда иметь ножь под брюхом России и угрожать самому сердцу России.
Кста почитайте что они про поляков писали в то время, все точно также, и поляки довели до того что их поделили
Интересна тем, что на ней мир поделён не на государства, а на укрупнённые «цивилизации».
Жёлто-коричневая часть – это «civilized», т.е. цивилизованные народы.
Обратите внимание, что в «цивилизованные» англичане занесли великорусское ядро в примерных границах Руси XII века. Где-то за Рязанью на востоке начинается мир «варваров» - коричневая часть. Кстати, почти вся территория нынешней Украины тоже занесена в «варвары» («цивилизованная часть» - Галиция и Волынь).
Зелёный цвет – «полуцивилизованные народы». Туда попали балканцы, турки, арабы, индийцы, китайцы, японцы.
Зеленовато-серая раскраска в сеточку – «дикари».
Британцы совершенно замечательны в своей категоричности: эти цивилизованные, эти — наполовину, эти — варвары, а эти — дикари. Замечательны они и своим глобальным охватом и своего рода имперской дальнозоркостью: Яву, Борнео и Целебес они замечают и классифицируют, а Крым не видят в упор.
Что касается нашей темы, то любопытно то, как (будущая) Восточная Европа разделяется на зоны цивилизации, полуцивилизации и варварства
Всмысле?
Читал вчера "Симплицисимуса" - все хорошо герою в Московии, только его не отпускают без присмотра. Выехал - и тут же попался в рабство к чурекам.
>разрыв был гигантский
Обоснуй.
Ролевики и прочие фетешисты-трансвеститы превосходство Запада (которое они понимают как кутюрье) дрочат на чулки, парики и прочую цветастую эпидерсию. И, в особенности, на гульфики. Гомосексуальным макаром к ним проникли и перья на шляпах/шлемах. Какой же трансвестит без перьев?
Беда в том, что цветастые петухи смешивают эпоху Крестьянских войн (которая более известна не как эпоха, а как песенка "Шварцер хауфен") с 30-летней войной (эпохой Дартаньяна), ведь и тогда и тогда были ландскнехты, и автор "Берсерка" их смешивал, так что все пучком! Надеваем чулочки и гульфики с паричками.
Как узнать что совок пиздит? Когда он пиздит он открывает рот.
Ладно, тогда - литовские русские во главе с дедушкой Ивана Третьего.
Вообще очень забавно, что ЕДИНСТВЕННЫЕ потомки Витовта - московские Рюриковичи. Может поэтому этого князя в русской историографии любят, все же родня.
И от шведской границы проводить в Москву. Но если Вы – стрелец (не по Зодиаку), не ждите легкой жизни.
1. «…[Русский] пристав повел их (шведских послов) на берег и пригласил в дом некоего сына боярского или дворянина, в небольшую, от дыма черную, как уголь, и натопленную комнату. Стрельцы своими ружьями, составляющими, наравне с саблями, общее оружие их, дали салют, без всякого порядка, кто только смог раньше справиться».
2. «После того как послы (теперь уже речь о голштинцах) дали свой ответ, пристав подал им руку и повел нас сквозь ряды стрельцов (это были двенадцать казаков, стоявших с ружьями наготове) в свою гостиницу. Когда дан был салют из ружей, то это произведено было с такою неосторожностью, что секретарь шведского резидента, стоявший с нами, чтобы глядеть на это торжество, получил большую дыру в своем колете».
3. «Когда ветер стал попутным для нас, мы подняли паруса. Однако едва стали мы под паруса, как канат лопнул и парус упал на одного из наших стрельцов, свалившегося замертво. Когда он, однако, через час начал приходить в сознание и получил чарку водки, то у него все прошло».
4. «Старый монах из вышепомянутого монастыря, где всей братии было четверо, явился и принес послу для привета редьку, огурцы, зеленого горошку и две восковых свечи. За это он получил подарок, так ему понравившийся, что он, нам в угоду, против обыкновения их, отпер церковь и надел свое священническое одеяние. (…) Монах нас, без сомнения, ввел бы и совершенно в церковь, если бы не подошли наши стрельцы и не начали ворчать, что он нас слишком далеко пустил».
5. «Вечером мы прошли 6 миль до села Грузина, откуда перед нами разбежались все крестьяне. Поэтому мы расположились на зеленой лужайке напротив деревни у пруда, развели три костра и остались здесь, пока собиралась ночь. Так как все мы днем спали в лодках, то никого из нас не клонило ко сну, и мы провели ночь, рассказывая разные веселые истории и забавляясь. В этом нам помогли двумя лютнями и игрою с медведем и стрельцы, получившие несколько чарок водки».
6. «После обеда в 4 часа мы сели на лошадей, а вещи наши и утварь послали вперед на 50 подводах. Этот багаж повстречали на дороге несколько немецких солдат, вышедших в отставку в Москве; они понаведались в корзину с провизиею, выбили дно в бочке с пивом, напились и отняли у нашего конвойного стрельца его саблю. Когда они наткнулись на нас и сделанное ими дело стало известно, двое из них были сильно избиты нашим приставом, и шпаги и ружья у них были отняты».
7. «В эти дни мы встретили несколько военных офицеров, которые, по окончании войны под Смоленском, возвращались из Москвы. (…) Когда они пришли посетить послов, их угостили испанским вином. Так как несколько часов подряд сильно пили, то наш трубач Каспер Герцберг до того захмелел, что спьяна смертельно ранил шпагою одного из наших стрельцов. Раненого мы оставили лежать, дали ему и тем, кто должны были ухаживать за ним, немного денег и отправились дальше. Этот трубач, по окончании персидского путешествия, был сам в Москве, куда он поступил на великокняжескую службу, гнусным образом заколот каким-то негодяем».
Дело было в июле-августе 1634 г. Записал Адам Олеарий. Перевел 120 лет назад А.М. Ловягин.
В начале 2000-х возник проект памятника Ляпунову в селе Исады Рязанской области, где в XVII в. находилась вотчина Ляпуновых.
Профессор Рязанского государственного университета имени С.А. Есенина, историк Леонид Васильевич Чекурин, написавший книгу «Забытый герой. Первое ополчение и Прокопий Ляпунов в историографии и истории» (Рязань, 2022), сообщает следующий факт:
Рязанцы, обратившиеся за поддержкой в РВИО по поводу установки памятника Прокопию Ляпунову, получили такой ответ:
«Увековечивание памяти человека, который дважды участвовал в вооруженной борьбе против легитимной национальной власти российских царей и который своими действиями увеличивал страдания простых россиян в условиях гражданского противостояния, значительно отягощенного иностранным вмешательством, Российское общество считает необоснованным» (Письмо за подписью исполнительного директора РВИО В.Д. Кононова от 03.04.2018 г.).
В.Д. Кононов отрицает положительное значение П.П. Ляпунова в истории России и в 2016 г. поддержал установление мемориальной доски в Петербурге К. Маннергейму. Видно Маннергейм сделал для России больше Ляпунова.
С августа 2024 года В.Д. Кононов — референт Управления Президента Российской Федерации по государственной политике в гуманитарной сфере, ответственный секретарь единой линейки учебников истории для школы и учреждений среднего профессионального образования.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется здравый смысл, общеполитический здравый смысл и терпение.
>Увековечивание памяти человека, который дважды участвовал в вооруженной борьбе против легитимной национальной власти российских царей и который своими действиями увеличивал страдания простых россиян в условиях гражданского противостояния, значительно отягощенного иностранным вмешательством
Также в России: памятники Ленину в каждом городе страны, как правило на центральной площади
Русские (смоляне) были в составе войск ВКЛ, а те вместе с Польским Королевством выступили против немцев. Тогда ВКЛ была ого-го. Одно из немногих централизованных государств в Европе. Неудивительно, что и татары, и немцы ничего с ними не могли сделать.
>Неудивительно, что татары ничего с ними не могли сделать.
Литвин, Ворскладан ничек котылдыгыз?
Смоленск несколько раз оставлял литовско-польскую мразь ни с чем, успешно обороняясь.
Что как бы говорит о том ЗА кого были русские в этом городе.
Смоленск 4 раза оставлял русскую мразь ни с чем, успешно обороняясь.
В то время как м. всего один раз смогли успешно защитить Смоленск, но при этом подавили там открытое восстание горожан против м., репрессирован и перевешав изрядную долю горожан, потому в городе был заезжий м. гарнизон.
Что как бы говорит о том ЗА кого были русские в этом городе.
Это неприятная русскому патриоту историческая реальность, а не его пиздеж.
Когда хрУкающее быдло говорит про реальность, это всегда смешно.
Терпи, дерьмо.
Конечно татары ничего не смогли сделать, только угоняли множество русских с территории Литвы. Не даром даже на карте показана полоскам контроль так как де-факто это была ничейная земля где пытались строить укрепления и селиться и где постоянно грабительские набеги кочевники устраивали.
> ничейная земля
Вполне себе чейная. Полосками скорее Подолье нужно отметить, куда татары без сопротивления вплоть до Потемкина каждый год ходили ловить ясырь.
Однако, вне церквей, в домах, в особенности же во время пиршеств, они охотно пользуются музыкою. Так как, однако, ею злоупотребляли в кабаках и в шинках, а также и на открытых улицах для всякого разврата и пения постыдных песен, то нынешний патриарх, два года тому назад, прежде всего, велел разбить все инструменты кабацких музыкантов, какие оказались на улицах, затем запретил русским вообще инструментальную музыку, велел забрать инструменты в домах, и однажды пять телег, полных ими, были отправлены за Москву-реку и там сожжены.
Немцам, впрочем, разрешается пользоваться музыкою в своих домах; так же точно разрешено это и вельможе Никите (бывший Симоновский архимандрит), другу немцев, который держит у себя во дворе позитив [органчик без педали] и другие инструменты; впрочем, ему патриарх не может многого сказать.
Почитайте о чешском писателе К. Х. Боровском и его путешествии в Россию в 1844 году. Он отправился туда в надежде найти страну, которая могла бы стать защитницей его панславистских идеалов. Вместо этого, вернувшись, он описал Россию как «страну нищеты, страданий и алкоголя, а также эпической литературы о нищете, страданиях и алкоголе». Его личный опыт был настолько глубоким, что он полностью отказался от панславистских идеалов, возглавляемых Россией, и пришёл к выводу, что славянам Центральной Европы будет лучше сблизиться с немцами и венграми.
Русские славянофилы развеяли все иллюзии, с которыми Гавличек, под впечатлением учения Коллара, приехал в Россию. Беззаконие, бескультурие, эгоизм и безнравственность русской аристократии, убогость и отсталость русских деревень — такой увидел в середине XIX века Россию чех Гавличек, будущий писатель и политик, и с тех пор — убеждённый противник русизма.
Первая его статья вышла под заголовком «Славянин и чех». Сам Гавличек называет ее публикацию «объявлением войны»:
«Русские называют всё русское славянским, чтобы потом назвать всё славянское русским»
— так великий чешский писатель Карел Гавличек предупреждал соотечественников об опасности невежественного восхищения Россией.
Путешествие Карела Гавличека-Боровского в Россию
Из всех иностранцев, в разные времена путешествовавших по России и составивших об этом заметки и дневниковые записи, русскому читателю лучше всего известен Астольф де Кюстин. Маркиз де Кюстин, аристократ и убежденный монархист, приехал в Россию в 1839 году, чтобы перенять опыт процветающей абсолютистской монархии и убедить себя в несостоятельности республики.
В итоге же разочарование маркиза распространилось не только на государственный строй России, но также и на особенности национального менталитета, на весьма специфическое устройство сознания ее населения:
«Российская империя — это лагерная дисциплина вместо государственного устройства, это осадное положение, возведенное в ранг нормального состояния общества… Чужестранцы не сегодня начали изумляться привязанности русского народа к своему рабскому состоянию… Обо всех русских, какое бы положение они ни занимали, можно сказать, что они упиваются своим рабством».
Прожив три летних месяца 1839 года в «насквозь военизированной стране, населенной пристрастившимся к пьянству народом», маркиз де Кюстин уехал ненавистником не только абсолютизма, но и самой России.
К слову сказать, пьянство многими путешествовавшими отмечалось как специфически национальное российское «достояние». Что русские величайшие пьяницы, которые еще и весьма этим похваляются, презирая непьющих, писал знатный венецианец и дипломат Амброджо Контарини в 1477 году, прожив четыре месяца в Москве.
Английский врач Сэмюэль Коллинз, несколько лет прослуживший у царя Алексея Михайловича (60-е гг. XVII в.) оставил на эту тему яркую художественную зарисовку: «некоторые, возвращаясь домой пьяные, падают сонные на снег, если нет с ними трезвого товарища, и замерзают… человек по двенадцати замерзших везут на санях; у иных руки объедены собаками, у иных лица, а у иных остались одни только голые кости. Человек двести или триста провезены были таким образом в продолжение поста…»
Шведский пастор Генрих Седерберг, во время Северной войны взятый в плен при Полтаве и почти десять лет проживший в Москве, сделал вывод, что в пороке блуда и пьянства русские превосходят все другие народы.
Еще до маркиза де Кюстина путешественники обращали внимание также на то, что и форма самодержавия в России отличается оригинальным местным колоритом.
Так, швед Юхан Йерне, побывавший в Петербурге в 20-х гг. XVIII в., писал об особенной бесчеловечности российского самодержавия и ужасался тому, что населением можно управлять только с крайней суровостью и обращаться, как с собаками, потому что «свобода и мягкость там — смертельный яд», и «сама природа даровала им низменный и рабский нрав».
>Маркиз де Кюстин
Лол, пидарок притащил пидараса:
Рассказчик и говорун он был бесподобный. Речи его не грешили ни излишней тяжеловесностью, ни излишним блеском. Час пролетел, как одна минута, и он удалился бесшумно, как человек XVIII столетия. Графиня посмотрела на свою ручку и легонько тряхнула ею: "Бедняга маркиз, -- сказала она, -- он очарователен, но я терпеть не могу его рукопожатий. Они мне отвратительны".-- "Отчего же?" -- "Его рука не жмет, а липнет". -- "Он говорит великолепно, его речь -- истинный фейерверк". -- "Который тонет в воде, -- продолжила графиня.-- Тут такие печальные глубины, такие темные пропасти! Это Кюстин". -- "Ах вот оно что!" -- произнес я. Услышав мое восклицание, графиня улыбнулась" *. Далее автор приведенных строк, Филарет Шаль, в конце концов подружившийся с Кюстином, превозносит разнообразные достоинства этого "необыкновенного и несчастного человека", который, "сжав зубы, сносил презрение общества" и был "честным, великодушным, порядочным, милосердным, красноречивым, остроумным, почти философом, изысканным, почти поэтом",-- однако характерно, что непосредственной реакцией на имя маркиза была брезгливость. Недаром тот же Шаль несколькими десятилетиями раньше, чем были написаны его мемуары, в рецензии на роман Кюстина "Свет как он есть" (Chronique de Paris, 22 февраля 1835 г.) позволил себе шутку столь же прозрачную, сколь и оскорбительную: "Это не свет как он есть, а свет задом наперед, сочинение остроумного человека, привыкшего атаковать с тыла
И восклицает: «Что может сравниться в великолепии с этим золотым городом на серебряном горизонте, над которым вечер белеет рассветом?».
Въехавший в город француз продолжает восхищаться: «Английская набережная выходит на угол большой площади, где Петр Великий Фальконе, протягивая руку к Неве, вздымает на дыбы коня на вершине скалы, служащей цоколем памятнику. Я тотчас же узнал его по описаниям Дидро и рисункам, которые мне довелось видеть. В глубине площади величественно вставал гигантский силуэт Исаакиевского собора с золотым куполом, тиарой из колонн, четырьмя колоннами и восьмиколонным фасадом. На ту же площадь выходила параллельная набережной улица, где на порфировых колоннах бронзовые статуи – крылатые женские фигуры, символизирующие победоносную славу – несли в руках пальмовые ветви. Все, что я, пораженный новыми городскими перспективами, смутно и наскоро заметил при быстрой езде, составило в моей голове чудесный ансамбль прекрасного вавилонского города».
Поразили Готье и люди: «Я заметил первого мужика. Это был человек лет двадцати восьми или тридцати с длинными, причесанными на прямой пробор волосами, длинной светлой, слегка вьющейся бородой, которую живописцы любят изображать на портретах Христа. Ладный и стройный, он легко орудовал своим длинным веслом. На нем была розовая рубаха, перетянутая поясом, а ее подол поверх штанов походил на низ изящного кителя. Штаны из синей материи, широкие, в густую сборку, были заправлены в сапоги. Головной убор состоял из плоской шапочки с расширяющимся кверху отворотом».
Удивили его даже грузчики и носильщики. «Не в пример моделям Риберы и Мурильо, русский мужик чист под своими лохмотьями, ибо он каждую неделю ходит в баню, – восхищался Готье. – Эти люди с длинными волосами и окладистыми бородами, одетые в шкуры животных (тулупы), привлекают внимание иностранца своей крайней контрастностью с великолепной набережной, откуда со всех сторон видны купола и золотые шпили. Однако не подумайте, что у мужиков дикий и страшный вид. У русских мужиков мягкие, умные лица, а вежливое их обращение должно бы устыдить наших грубиянов носильщиков».
Подплыв в лодке, таможенные и полицейские чиновники в длинных рединготах, с русскими фуражками на головах, большинство в орденах и медалях, поднялись на палубу и очень вежливо занялись исполнением своих служебных обязанностей.
Нам предложили спуститься в салон, чтобы там получить паспорта, которые при отплытии парохода мы сдали капитану. Здесь были англичане, немцы, французы, греки, итальянцы, люди других национальностей. К моему великому удивлению, офицер полиции, совсем молодой человек, обращался к каждому пассажиру на его родном языке и отвечал англичанину по-английски, немцу по-немецки и так далее, ни разу не перепутав национальности. Вероятно, как кардинал Анджело Маи, он говорил на всех языках. Когда настал мой черед, он отдал мне паспорт и сказал с самым чистым парижским произношением: «Вас уже давно ждут в Санкт-Петербурге». И то правда, я пустился путешествовать, как наивный школьник, и уже провел в дороге целый месяц, хотя можно было потратить на нее всего одну неделю. Вместе с паспортом мне была вручена бумага на трех языках, перечислявшая формальности, которые предстояло выполнить при въезде в град царей.
Я обещал расставить людей по Невскому проспекту. Попробую набросать их сам, ведь, как это часто делают рисовальщики архитектурных видов, у меня нет возможности позаимствовать у кого-то другого его карандаш, более ловкий, чем мой собственный, и потом написать внизу: «Фигуры Дюрюи или Байо».
Между одним и двумя часами пополудни приток народа самый большой: кроме спешащих прохожих, быстрым шагом идущих по делам, появляются и гуляющие, фланирующие люди, единственная цель которых — людей посмотреть, себя показать и немного поразмять ноги. На случай, если им придет в голову фантазия сесть в карету, двуколки или дрожки ожидают их на условленном месте или даже следуют за ними вдоль по улице.
Прежде всего, вам бросаются в глаза гвардейские офицеры в серых шинелях с указывающим на их чин погоном на плече. Почти всегда у них грудь в орденах, каска или каскетка на голове. Затем идут чиновники в длинных рединготах со складками на спине, сдвинутыми назад под затянутым поясом. Вместо шапки они носят темного цвета фуражку с кокардой. Молодые люди, не военные и не служащие, одеты в пальто на меху, цена на эти пальто удивляет иностранца, и наши модники отступились бы от такой покупки. Мало того, что они сделаны из тонкого сукна на куньем или нутриевом меху, на них еще пришиты бобровые воротники стоимостью от двухсот до трехсот рублей в зависимости от того, насколько у них густой или мягкий мех, темного ли он цвета и насколько сохранил белые шерстинки, торчащие из него. Пальто стоимостью в тысячу не представляет собою чего-то из ряда вон выходящего, бывают и более дорогие. Это и есть незнакомая нам русская роскошь. В Санкт-Петербурге можно было бы придумать поговорку: «Скажи, в какой мех ты одет, и я скажу, чего ты стоишь». Встречают по шубе.
— Да что там! — подумаете вы, читая это описание. — Уже и шубы в начале октября, в исключительно теплую погоду, которую северные люди должны были бы посчитать по-весеннему мягкой!
Да, русские не то, что о них в суете своей думают люди стран более умеренного климата, если полагают, что, закаленные своим климатом, как белые медведи, русские радуются и снегу и льду. Это так неверно! Напротив, они очень зябкие и, ограждая себя от малейшей непогоды, принимают меры предосторожности, которыми пренебрегают несведущие иностранцы, позже, однако, готовые их принимать… когда простудятся. Если вы видите, что кто-то легко одет, то по его оливковому цвету лица, длинной бороде и черным бакенбардам вы узнаете итальянца, южанина, чья кровь еще не остыла. «Наденьте пальто на вате, галоши, оберните шею кашне, — скажете вы мне. — Ведь термометр показывает пять или шесть градусов выше нуля». Однако, как и, например, в Мадриде, здесь бывает легкий ветер, который, возможно, не задует и свечи, но может вполне сдуть человека. Я надевал пальто в Мадриде при восьми градусах тепла, и у меня не было никакого основания не надеть зимнего пальто осенью в Санкт-Петербурге. Всегда нужно следовать народной мудрости. Пальто на легком меху — это демисезонное пальто в Санкт-Петербурге. С первым снегом вы водрузите на себя шубу и снимете ее только в мае.
У здешнего климата есть свои требования, и их не обойдешь. Повсюду двойные рамы, а пространство, оставленное между стеклами, покрыто внизу слоем тонкого песка, который впитывает влагу и мешает льду покрывать стекла своей серебряной амальгамой. Там поставлены еще рожки с солью, а иногда песок, словно пеной, покрыт слоем ваты. По причине двойных рам окна в России не имеют ни ставней, ни жалюзи: невозможно было бы ни открыть, ни закрыть их, так как рамы закрываются на всю зиму и тщательно заделываются. Для проветривания служат маленькие форточки, и это неприятная и даже опасная операция из-за слишком большой разницы между температурой в доме и на улице. Тяжелые занавески из богатых тканей преграждают движение холодного воздуха от стекол, гораздо более теплопроводных, нежели мы привыкли думать.
Комнаты больше и шире, чем в Париже. Наши архитекторы, столь искусные в деле создания сот для человеческого улья, выкроили бы целую квартиру, а часто и в два этажа, из одной санкт-петербургской гостиной. Так как все комнаты герметически закрыты и дверь выходит на отапливаемую лестницу, в них неизменно царит температура минимум 15–16 градусов тепла, что позволяет женщинам одеваться в муслин и оголять руки и плечи. Медные глотки голландских печей постоянно, и ночью и днем, пышут жаром. Их широкие, монументальные поверхности покрыты красивыми белыми или цветными изразцами, они поднимаются до потолка и рассеивают тепло повсюду, куда печные зевы не выходят. Камины редки, и если они есть, то зажигают их только весной и осенью. Зимой камины охладили бы квартиру. На зиму их закрывают и ставят в них цветы. Цветы — вот поистине русская роскошь! Дома полны ими. Цветы встречают вас у двери и поднимаются с вами по лестнице. Исландский плющ вьется по перилам, жардиньерки стоят на лестничных площадках напротив банкеток. В амбразуре окон виднеются банановые пальмы с широкими шелковистыми листьями, магнолии и древовидные камелии своими цветами касаются позолоченных завитков карнизов, орхидеи бабочками летают вокруг лепных плафонов, у хрустальных, фарфоровых или из обожженной глины люстр изящной и очень любопытной отделки. Из японских или богемского стекла вазонов посреди столов или по углам буфетов растут экзотические цветы. Они живут здесь как в теплице, да и действительно все эти русские квартиры — это теплицы. На улице вы чувствуете себя как на Северном полюсе, а в домах вы как будто в тропиках.
Что касается мебели, она похожа на нашу, но большего размера, более обильна в соответствии с более просторными комнатами. Типично русской мебелью является ширма, или перегородка, из дорогого дерева с тончайшей сквозной резьбой, как на веерах. Она занимает угол гостиной, и по ней вьются растения. Получается нечто вроде исповедальни, места, удобного для интимного, отдельного разговора. За ширмой расставлены диваны, там хозяйка дома, уединясь от толпы гостей и оставаясь все же с ними, может побеседовать с двумя-тремя особо дорогими из них. Иногда такие кабинеты за ширмой увешаны цветными зеркалами, украшенными гравюрами, вделанными в панно из позолоченной меди. Часто за пуфами, тет-а-тетами, глубокими креслами вы видите чучело гигантского белого медведя, из которого сделана целая софа, предлагающая гостю сиденье самого что ни на есть полярного свойства. А то и черные медвежата служат табуретками. Рядом со всевозможными изяществами современной жизни такие вещи напоминают о льдах Северного моря, огромных степях в снегу и дремучих сосновых лесах, то есть о настоящей России, о которой забываешь в гостиных Санкт-Петербурга.
Интерьер, только что описанный мною, вовсе не дворец. Это дом не буржуазный — это слово ничего не значит в России, — но, что называется, «приличный»: Санкт-Петербург начинен особняками и огромными домами, с некоторыми из которых я познакомлю моих читателей.
Что эта австро-венгерская подстилка думала о крепостном праве в своей стране?
>>1002636
>>1002637
>>1002638
>>1002639
>Гораздо меньше известна книга о России другого француза, поэта и путешественника Теофиля Готье, посетившего Санкт-Петербург в 1858 году. Он прибыл к нам
Неудивительно. Читать подзалупу никому в здравом уме, кроме поехавших русских патриотов, говорящих о себе в множественном числе, неинтересно.
>По словам самого писателя, повсюду он легко ассимилировался среди местных: «Я русский в России, турок в Турции, испанец в Испании, куда я возвращался несколько раз из-за страсти к гонкам с быками».
Да, мы поняли, что тебе больше нравится прааативный маркиз. Чувствуешь к нему духовную близость, ага?
Этот пидар реально чушь нес, критиковал все, вплоть до Дворцовой площади и памятника Петру, хотя сам явился из загаженного революционного Парижа, да еще до османизации Наполеона Третьего, то есть совсем уебищного - с недостроенным Лувром, без проспектов и широких улиц.
Он думал что русские патриоты совсем обезумели в своем патриотизме.
>Крепостное право в Чехии было отменено 1 ноября 1781 года указом австрийского императора Иосифа II. Это произошло в рамках реформ, затронувших всю Австрийскую империю, и крестьяне получили личную свободу, право на передвижение, заключение браков и обучение.
>В истории Чехии отмена крепостного права произошла раньше, чем в России, где это событие произошло в 1861 году.
>Крепостное право в Чехии
Барщину с оброком то отменили только в 1848
Более того, дворяне из Богемии просто проигнорировали указ императора:
Патент по-разному применялся в разных землях Габсбургов. Знать в Богемии отказалась выполнять его положения, а трансильванская знать просто отказалась уведомлять крестьян своего региона об этом документе об освобождении. Венгерские сословия утверждали, что их крестьяне не были крепостными, а были «арендаторами с правом выкупа, которые были полностью осведомлены о своих правах и обязанностях благодаря чётким договорам», и продолжали ограничивать этих «арендаторов»
>мы поняли
Кто мы-то? Ты один здесь вообще-то. Хватит говорить от лица других людей.
Мы - порядочные русские люди, патриоты России. Нас тут куча, это ты пидарок - один, вечно гоним и унижен.
>Мы - тупые русские люди, патриоты России.
Поправил тебя.
>Нас тут куча, это ты пидарок - один, вечно гоним и унижен.
Поэтому только ты один мне всегда отвечаешь в этом треде и треде воинов? А остальные молчат. А молчание знак согласия со мной.
>ты один мне всегда отвечаешь
Тупой пидарок, с чего ты взял, что это я? Ты куче разных анонов пишешь, к примеру, это >>1002646 не мой пост
>Тупой пидарок, с чего ты взял, что это я?
Потому что ты настолько тупой русский патриот, что не замечаешь своего характерного стиля письма. Только один ты здесь помешан на гомосексуальности и называешь всех пидарками, не только меня. Наверное потому что ты сам пидарок. Ты ещё ничего сам придумать не можешь и воруешь у меня оскорбления. Типичный русский патриот, у которого оскорбления тех же хохлов построены на сплошных перефорсах украинских оскорблений русских.
А я вот творческая личность, могу отыгрывать русского патриота. Например, ты неоднократно со мной соглашался и поддакивал мне, когда я писал всякий русский патриотический бред в хистораче.
>не замечаешь своего характерного стиля письма.
Тупой пидарок, ты там выше с какими-то другими анонами срался, тоже русскими патриотами их называл. А вот тебя, пидарка, отличить легко. Кто еще будут сосать спесивому ляху, криворукому Шаменко, воевать с Россией и русскими, а потом рассказывать, что не ебанный хохол, а русский из Псковской области?
Ну и другие аноны называют тебя хохлом, мартыханом, шизиком или еще как, если бы не называл тебя пидарком, ты бы и не понял с кем говоришь.
>Мы - поrядочные rусские люди, патrиоты Rоссии.
Справедливый фикс.
>Ну и другие аноны называют тебя хохлом, мартыханом, шизиком или еще как
"Ешо как", аха-ха-ха. Деревня, ты главное верь что все люди в хистораче, которые пишут неприятное для тебя, это какой-то один хохол из Украины.
Я же не зря называю тебя тупым русским патриотом, аха-ха-ха! Ты реально такой!
Ну да, русские - это микс славян и ассимилированных ими финно-угров и балтов, это, вроде, общее место.
славянская кровь это что то о хуях. И финноугры точно автохтоны?
Как не вспомнить правдивое высказывание Костомарова, который назвал т.н. русский язык «наш искусственный книжный язык». Пискунов подтверждает, что русский народ не особо владеет этой церковнословянщиной которую назвали русским языком. Этот «русский» язык даже национальным российским языком, оказывается, назвать не получится. А уж тем более этот искусственный язык не нужен украинцам, у которых есть свой народный и литературный язык.